Две башни - Страница 19

— И не старайся, — ответил Пиппин. — Я все пытаюсь сказать тебе: мои руки не связаны, петли — одна видимость. Но вначале нужно съесть немного лембаса.

Он сбросил веревку с рук и вытащил сверток. Лепешки были разбиты, но, к счастью, оставались в завертке из листьев. Каждый из хоббитов съел по два или три куска. И вкус лембаса напомнил им прекрасные лица, и смех, и хорошую пищу спокойных дней, теперь уже ушедших далеко в прошлое. Некоторое время они задумчиво ели, сидя во тьме и не обращая внимания на крики и звуки близкой схватки. Пиппин первый вернулся к действительности.

— Мы должны уходить, — сказал он. — Подожди немного.

Меч Гришнака лежал рядом, но он был слишком тяжел; поэтому Пиппин подполз и обыскал тело орка, вытащил из ножен длинный острый нож. Потом он быстро перерезал веревки на своих и Мерри ногах.

— Пошли! — сказал он. — Согревшись немного, мы, может, сумеем стоять и ходить а пока лучше начать ползком.

Они поползли. Трава была глубокой и пружинящей, и это помогло им, но дело казалось долгим и медленным. Они сделали большой крюк, чтобы обогнуть костер, и поползли вперед, пока не добрались до берега реки, журчащей во тьме между крутыми берегами. Тут они оглянулись.

Шум затих. Очевидно, Маухур со своими «парнями» был убит или отогнан. Всадники вернулись к своему молчаливому зловещему дежурству. Оно не должно было длиться долго. Ночь подходила к концу. На востоке, где небо не было затянуто облаками, оно начало бледнеть.

— Мы должны уйти в укрытие, — сказал Пиппин, — иначе нас увидят. Нас не очень утешит, если всадники обнаружат, что мы не орки, после того, как убьют нас. — Он встал и попробовал шагнуть. — Веревки врезались как проволока, но теперь ноги уже согрелись. Я могу идти. А ты, Мерри?

Мерри встал.

— Да, — сказал он, — я тоже могу. Лембас оживит кого угодно! Он гораздо приятнее, чем этот орочьий напиток. Интересно, из чего он делается, этот напиток. Пожалуй, лучше и не знать. Попьем воды и смоем все мысли о нем.

— Не здесь, тут слишком крутой берег, — ответил Пиппин. — Идем вперед.

Они медленно пошли вдоль реки. За ними светлел восток. По дороге они сравнивали свои впечатления, говоря еле слышно в хоббитской манере о том, что произошло с ними после пленения. Ни один слушатель не догадался бы из их слов, что они жестоко страдали и пережили смертельную опасность, без всякой надежды идя на пытки и смерть. Даже сейчас, они хорошо это понимали, у них почти нет надежды снова найти друзей или безопасность.

— Ты действовал отлично, мастер Тук, — сказал Мерри. — Заслужил целую главу в книге старого Бильбо, если только у меня будет возможность рассказать об этом ему. Хорошая работа: особенно догадка о намерениях этого волосатого злодея и игра с ним. Но я думаю, найдет ли кто наш след и увидит ли твою брошь. Мне не хотелось бы потерять свою, но я надеюсь, что твоя послужит доброму делу.

— Приходится чистить башмаки, чтобы сравняться с тобой. Кузен Брендизайк все время идет впереди. Но вряд ли он знает, где мы находимся. Я вспоминаю кое-что узнанное в Раздоле. Мы идем на запад вдоль Энтвоша. Широкий конец туманных гор перед нами, а еще ближе — лес Фэнгорн.

Темные очертания леса возвышались перед ними. Казалось, ночь, уползая от надвигающегося дня, стремилась найти убежище под сводами больших деревьев.

— Веди вперед, мастер Брендизайк! — сказал Пиппин. — Или веди назад. Нас предупреждали о Фэнгорне. Ты не забыл об этом?

— Нет, — ответил Мерри, — все же кажется мне лучше, чем возвращение в самый центр битвы.

Он пошел вперед под огромные ветви. Деревья казались необыкновенно старыми. И длинные бороды лишайника свисали с них, раскачиваясь на ветру. Оказавшись в тени, хоббиты оглянулись на склон холма — маленькие таинственные фигурки, в тусклом свете выглядевшие детьми эльфов в глубине дикого леса и с удивлением глядевшие на первый день.

Далеко над Великой Рекой, над коричневыми землями, во многих лигах отсюда, начинался день, красный как пламя. Гром боевых рогов приветствовал его. Всадники Рохана неожиданно ожили. Снова послышался звук рога, ему ответили другие.

Мерри и Пиппин слышали далеко разносившееся в холодном воздухе ржание боевых конец и пение многих людей. Над краем мира огненной аркой поднялся край солнца. С громкими криками всадники поскакали, солнце сверкало на их кольчугах и копьях. И орки тоже закричали и принялись пускать оставшиеся у них стрелы. Хоббиты видели, как упало несколько всадников, но их линия неудержимо двигалась на вершину холма и захлестнула ее. Орки разбежались, а всадники гонялись за ними по одиночке и приканчивали бегущих. Но один отряд орков, держась вместе, упорно пробивался к лесу. Прямо по склону он приближался к скрывающимся в лесу наблюдателям. Казалось несомненным, что оркам удастся уйти: они смяли трех преградивших им дорогу всадников.

— Мы смотрели слишком долго, — промолвил Мерри. — Это Углук! Я не хочу снова встретиться с ним.

Хоббиты повернулись и двинулись вглубь леса.

Так получилось, что они не видели последней схватки, когда Углука догнали и заставили принять бой на самом краю Фэнгорна. Тут он и был убит Эомером, третьим Маршалом Марки, который спешился и сражался с ним на мечах. А на широком поле всадники охотились за немногими уцелевшими орками.

Потом они похоронили своих павших товарищей и спели им хвалебную песнь, разожгли большой костер и развеяли пепел своих врагов. Так кончился этот набег, и ни одна новость о нем не достигла ни Мордора, ни Изенгарда, но дым погребения поднялся высоко в небо и был замечен многими внимательными глазами.