Две башни - Страница 29

О, Орофарке! Лассемисте! Гарномирис!
О, прекрасная рябина с белыми цветами
И короной красной в волосах!
Как сверкала ты весной между холмами
Как весной краснели ягоды в ветвях!
Как был мягок голос твой чудесный
И легка ажурная листва!
Птицы леса пели тебе песни!
Волосами ветер запада играл!
О, рябина! Твои кудри ссохлись и опали,
И разбросана твоя листва.
Грустный ветер в мертвой роще стонет от печали
Им забыты песни и игра.
О, Орофарке! Лассемисте! Гарномирис!

Хоббиты уснули под мягкие звуки его песни, которая, казалось, на многих языках оплакивала гибель любимых деревьев.

Следующий день они тоже провели в его обществе и не отходили далеко от его «дома». Большую часть времени они спали под укрытием берега: ветер стал холоднее, а облака толще и ниже; солнце светило реже, а в удалении все поднимались и опускались голоса энтов на Муте, иногда громко и сильно, иногда тихо и печально, иногда быстро, иногда медленно и торжественно, как в панихиде. Пришла вторая ночь, а беседа энтов продолжалась под бегущими облаками и тусклыми звездами.

Мрачный и ветреный, начался третий день. На восходе солнца голоса энтов неожиданно зазвучали громко, потом затихли. По мере того, как приходило утро, ветер затих и воздух наполнился ожиданием. Хоббиты видели, что Брегалад внимательно прислушивается, хотя им самим голоса энтов казались почти неразличимыми.

Настал полдень, и солнце, двигаясь на запад к горам, посылало длинные желтые лучи через разрывы в облаках. Неожиданно хоббиты почувствовали, что все странно затихло, весь лес замер в напряженном молчании. Затихли и голоса энтов. Что бы это значило? Брегалад стоял прямо и напряженно, глядя на север, в сторону Дорндингла.

И тут донесся звонкий громкий звук: рахурма! Деревья задрожали и наклонились, как будто их ударил шквал. Вновь наступило молчание, потом началась торжественная маршевая музыка, гром барабанов, а над ним высокие и сильные голоса:

Мы идем, мы идем с громом барабанов:
То-рунда рунда рунда рум!
Это шли энты, все ближе и громче звучала их песня:
Мы идем, мы идем с рогом и барабаном
То-руна, руна руна рун!

Брегалад подобрал хоббитов и двинулся от своего дома. Вскоре они увидели приближающуюся линию — большими шагами по склону навстречу им двигались энты. Впереди шел Древобрад, затем, по два в ряд, более пятидесяти энтов, отбивая такт руками. Когда они подошли ближе, стал виден блеск их глаз.

— Хум, хум! Вот мы идем с громом, вот мы пришли наконец! — воскликнул Древобрад, увидев Брегалада и хоббитов. — Присоединяйтесь к Муту! Мы выступаем. Мы движемся на Изенгард!

— На Изенгард! — воскликнули энты множеством голосов.

— На Изенгард!

На Изенгард! Пусть окружен он каменной стеной,
Пусть крепок он, как сталь, и полон силы злой!
Мы идем! Разобьем мы камень, словно воск!
Мы идем! Нет сильней наших грозных войск!
Потому что говорят ветви и стволы.
Мы идем на Изенгард, вестники судьбы.

Так они пели, маршируя на юг.

Брегалад, глаза которого сияли, присоединился к линии рядом с Древобрадом. Старый энт снова посадил хоббитов к себе на плечи, и они гордо двинулись во главе поющего отряда с бьющимися сердцами и высоко поднятыми головам. Хотя они ожидали чего-либо подобного, их поразило изменение в энтах. Казалось, внезапно прорвалось наводнение, долго сдерживаемое какой-то плотиной.

— В конце концов энты очень быстро приняли решение, верно? — заговорил Пиппин спустя некоторое время, когда в пении наступила пауза и слышны были только ритмичные удары рук и ног.

— Быстро? — переспросил Древобрад. — Хум! Да! Действительно. Быстрее, чем я от них ожидал. Я уже много лет не видел, чтобы они так просыпались. Мы, энты, не любим просыпаться; и мы никогда не поднимаемся, если не уверены, что наши деревья и наша жизнь в опасности. Это не случалось в нашем лесу со времен войны Саурона с людьми моря. Это злые дела орков, жестокая вырубка — рарум — даже без использования древесины для поддержания огня так разгневали нас; и предательство соседа, который должен был помочь нам. Колдунам следовало бы знать нас. В эльфийском, энтийском или человеческом языке нет достаточных проклятий для такого предательства. Долой Сарумана!

— Вы на самом деле разрушите двери Изенгарда? — спросил Мерри.

— Хм, хум, хо, мы можем! Вы, наверное, не знаете, как мы сильны. Может, вы слышали о троллях? Они очень сильны. Но тролли — это только пародия, сделанная врагом в период Великой Тьмы в насмешку над энтами, как орки — пародия на эльфов. Мы сильнее троллей. Мы сделаны из костей земли. Мы можем раскалывать камень, как корни деревьев, только быстрее, гораздо быстрее, если наш мозг разбужен! Если нас не срубят, не сожгут или не уничтожат колдовством, мы расколем Изенгард на куски, превратим его стены в груду булыжников.

— Но Саруман попробует остановить вас.

— Хм, хум, да, конечно. Я не забыл об этом. Я давно думаю об этом. Но, видите ли, большинство энтов моложе меня на множество жизней деревьев. Они все поднялись и все хотят одного — уничтожить Изенгард. Но скоро они начнут остывать, когда мы попьем вечером. Мы будем испытывать жажду. Но пока пусть маршируют и поют. Нам предстоит большой путь, и будет еще время подумать. С чего-то нужно начать.

Некоторое время Древобрад шел, распевая вместе с остальными. Но потом он перешел на бормотание и совсем замолчал. Пиппин видел, что лоб его наморщен. И наконец Древобрад поднял голову, и Пиппин увидел, что взгляд его печален, но не несчастен. В нем светился огонек, как будто зеленое пламя коснулось глубины его мыслей.